Театральный роман (Записки покойника). М. Булгаков

Гроза омыла Москву 29 апреля, и стал сладостен воздух, и душа

как-то смягчилась, и жить захотелось.

   В сером новом моем костюме и довольно приличном пальто я шел

по одной из центральных улиц столицы, направляясь к месту, в котором

никогда еще не был. Причиной моего движения было лежащее у меня в

кармане внезапно полученное письмо. Вот оно:

 

 "Глубокопочитаемый

 Сергей Леонтьевич!

 

   До крайности хотел бы познакомиться с Вами, а равно также

переговорить по одному таинственному делу, которое, может быть очень

и очень небезынтересно для Вас.

   Если Вы свободны, я был бы счастлив встретиться с Вами в

здании Учебной сцены Независимого Театра в среду в 4

часа.

 

      С приветом К. Ильчин".

 

Письмо было написано карандашом на бумаге, в левом углу которой

было напечатано:

 

"Ксаверий Борисович Ильчин

режиссер Учебной сцены

Независимого Театра".

 

   Имя Ильчина я видел впервые, не знал, что существует Учебная

сцена. О Независимом Театре слышал, знал, что это один из выдающихся

театров, но никогда в нем не был.

   Письмо меня чрезвычайно заинтересовало, тем более что никаких

писем я вообще тогда не получал. Я, надо сказать, маленький сотрудник

газеты "Пароходство". Жил я в то время в плохой, но отдельной комнате

в седьмом этаже в районе Красных ворот у Хомутовского

тупика.

   Итак, я шел, вдыхая освеженный воздух и размышляя о том, что

гроза ударит опять, а также о том, каким образом Ксаверий Ильчин

узнал о моем существовании, как он разыскал меня и какое дело может у

него быть ко мне. Но сколько я ни раздумывал, последнего понять не

мог и, наконец, остановился на мысли, что Ильчин хочет поменяться со

мной комнатой.

   Конечно, надо было Ильчину написать, чтобы он пришел ко мне,

раз что у него дело ко мне, но надо сказать, что я стыдился своей

комнаты, обстановки и окружающих людей. Я вообще человек странный и

людей немного боюсь. Вообразите, входит Ильчин и видит диван, а

обшивка распорота и торчит пружина, на лампочке над столом абажур

сделан из газеты, и кошка ходит, а из кухни доносится ругань

Аннушки.

   Я вошел в резные чугунные ворота, увидел лавчонку, где седой

человек торговал нагрудными значками и оправой для

очков.

   Я перепрыгнул через затихающий мутный поток и оказался перед

зданием желтого цвета и подумал о том, что здание это построено

давно, давно, когда ни меня, ни Ильчина еще не было на

свете.

   Черная доска с золотыми буквами возвещала, что здесь Учебная

сцена. Я вошел, и человек маленького роста с бороденкой, и куртке с

зелеными петлицами, немедленно преградил мне

дорогу.

    - Вам кого, гражданин? - подозрительно спросил он и растопырил

руки, как будто хотел поймать курицу.

    - Мне нужно видеть режиссера Ильчина, - сказал я, стараясь,

чтобы голос мой звучал надменно.

 

Человек изменился

чрезвычайно, и на моих глазах. Он руки опустил по швам и улыбнулся

фальшивой улыбкой.

    - Ксаверия Борисыча? Сию минут-с. Пальтецо пожалуйте. Калошек

нету?

   Человек принял мое пальто с такой бережностью, как будто это

было церковное драгоценное облачение.

   Я подымался по чугунной лестнице, видел профили воинов в

шлемах и грозные мечи под ними на барельефах, старинные

печи-голландки с отдушниками, начищенными до золотого

блеска.

   Здание молчало, нигде и никого не было, и лишь с петличками

человек плелся за мной, и, оборачиваясь, я видел, что они оказывает

мне молчаливые знаки внимания, преданности, уважения, любви, радости

по поводу того, что я пришел и что он, хоть и идет сзади, но

руководит мною, ведет меня туда, где находится одинокий, загадочный

Ксаверий Борисович Ильчин.

   И вдруг потемнело, голландки потеряли свой жирный беловатый

блеск, тьма сразу обрушилась - за окнами зашумела вторая гроза. Я

стукнул в дверь, вошел и в сумерках увидел наконец Ксаверия

Борисовича.

    - Максудов, - сказал я с достоинством.

   Тут где-то далеко за Москвой молния распорола небо, осветив

на мгновение фосфорическим светом Ильчина.

    - Так это вы, достолюбезный Сергей Леонтьевич! - сказал, хитро

улыбаясь, Ильчин.

   И тут Ильчин увлек меня, обнимая за талию, на такой точно

диван, как у меня в комнате, - даже пружина в нем торчала та же, где у

меня, - посередине.

   Вообще и по сей день я не знаю назначения той комнаты, в

которой состоялось роковое свидание. Зачем диван? Какие ноты лежали

растрепанные на полу в углу? Почему на окне стояли весы с чашками?

Почему Ильчин ждал меня в этой комнате, а не, скажем, в соседнем

зале, в котором в отдалении смутно, в сумерках грозы, рисовался

рояль?

   И под воркотню грома Ксаверий Борисович сказал

зловеще:

    - Я прочитал ваш роман.

   Я вздрогнул.

   Дело в том ...

Размер файла: 278.67 Кбайт
Тип файла: txt (Mime Type: text/plain)